Организм 2.0 - Страница 43

Соката нырнул в густые дождевые облака, видимость упала до нуля, и салон мгновенно окутала тьма. Савельев щелкнул выключателем лампочки над головой, но та не работала. Сверившись в свете фонаря с эксплуатационным руководством, найденном на заднем сиденье, он включил подсветку приборной панели. Загоревшись мягким светом, она зарябила разноцветными огоньками индикаторов, чуть рассеяв тьму.

Стекла вмиг покрылись капельками воды. Под давлением набегающего воздушного потока они ручейками поползли вверх по лобовому стеклу. В завихрениях облаков впереди сверкнула вспышка молнии.

Долин глянул на наручные часы. До того, как стемнеет, оставалось не больше получаса. Нужно срочно искать убежище.

— Снижаемся, – велел Долин.

Савельев небрежно козырнул.

— Слушаюсь, кэп.

Глядя на альтиметр, инженер направил самолет вниз. Стрелка прибора, дернувшись, покинула отметку две тысячи метров и начала стремительно опускаться вниз.

— Может, помедленней, а? – попросил Долин.

— Спокойно. Я не превышаю допустимый угол тангажа при планирования. Мы не сорвемся.

— Нахватался в книжке умных словечек, теперь строит из себя крутого летчика, – заметно нервничая, пробормотала Кнопа.

— Расслабься, крошка, мы…

Закончить Савельев не успел – самолет выскочил из облаков. Все произошло внезапно. Они летели в практически полной тьме, как вдруг кто‑то словно бы включил свет. И первое, что они увидели далеко внизу, – улицы и дома простиравшегося насколько хватало взгляда города.

С самолета Москва выглядела не больше игрушечного городка, но даже с высоты можно было легко заметить следы разрухи и запустения. Все дома покрыты серой вулканической пылью, на многих следы пожаров. Парки выгорели дотла, гулявший по городу ветер вздымал вверх облака сажи. По Химкинскому водохранилищу дрейфовало несколько кораблей, вверх брюхом плавал экраноплан. Улицы забиты брошенными машинами – перевернутыми, столкнувшимися, вытолканными на обочины. То и дело на тянувшемся внизу шоссе попадалась военная техника и танки, его пересекали проволочные заслоны и баррикады из мешков с песком. Само шоссе пестрило воронками от взрывов. Судя по всему, военные пытались организовать оборону города, но потерпели поражение.

Достигнув высоты в тысячу метров, Савельев выровнял самолет. Безжизненным голосом пробормотал:

— Как‑то здесь мрачновато.

— В Питере намного хуже, – заметил Долин. Нажал на кнопку передатчика рации: – Дай Чуань, прием. Это Алексей. Дай Чуань, ответь.

Покосившись на дожидающегося ответа спутника, Савельев констатировал:

— По–ходу, он нас кинул. Пора начинать думать об убежище. – Он потыкал пальцем вниз, на водохранилище. – Как вам кораблики в этом пруду?

— Мелковат пруд, – покачала головой Кнопа. – Сначала нужно подумать о вариантах понадежней.

— Дай Чуань… – вновь повторил в микрофон Долин, подождал несколько секунд и, поморщившись, схватил с приборной панели бинокль. Больше нельзя надеяться на китайца, нужно искать убежище самостоятельно.

Приложив бинокль к глазам, Долин принялся осматривать город. И тут же выругался. С высоты это было не заметно, но улицы буквально усеяны пребывавшими в спячке протистами. Десятки тел валялись на тротуарах и между машинами. Куда бы не скользили объективы бинокля, в окулярах неизменно появлялись все новые и новые мертвецы. Многие из которых уже начали шевелиться, привлеченные звуком тарахтящего в небе самолета.

Долин пробежался биноклем по горизонту и перед глазами замелькали картинки: Москва–река, стела посреди пустынного парка, группа небоскребов Москва–сити, несколько высотных жилых комплексов, башня Кремля…

Сглотнув, Долин двинул биноклем в обратном направлении, к небоскребам Москва–сити. Наверное, показалось, решил он. Ведь такого просто не может быть!

Однако когда перед глазами вновь возникла картинка из десятка небоскребов, часть из которых была недостроена, и пары высотных кранов, видение повторилось – над одним из зданий вверх вилась струйка дыма. Часть окон была затянута полиэтиленовой пленкой или заколочена деревянными щитами, на крыше башни причудливой, закрученной по спирали формы колыхались развешанные простыни, на крыше соседнего стоял вертолет МИ-8, между всеми зданиями были протянуты навесные мосты. По одному пробирался почти неразличимый с такого расстояния человек.

— На десять градусов вправо, – сказал Долин и передал бинокль девушке.

Едва Кнопа взглянула в окуляры, из ее горла вырвался сдавленный крик:

— Не может быть!

— Что там? – разволновался Савельев.

Над его плечом протянулась рука с биноклем.

— Смотри сам! – звонко крикнула девушка.

Схватив бинокль, инженер уставился в указанном направление и от увиденного совсем забыл про управление самолетом. Когда Соката начал крениться, он наконец оторвался от бинокля, покрепче сжал штурвал и выправил самолет.

— Это… – Савельев сглотнул. – Это живые?

— Нет, мертвецы. Замерзли и решили немного погреться у костра, – язвительно заметила Кнопа. – Конечно, это живые!

Долин ухмыльнулся. На утреннем совещании на корабле, дабы его не сочли за сумасшедшего, он ни словом не обмолвился про разумного протиста и мальчишку. Кнопа даже не представляла, насколько ее шутливое предположение могло быть близко к истине.

— Летим к небоскребам, – велел Долин.

— Уже, – откликнулся Савельев, поворачивая штурвал. Чуть накренившись, самолет сменил курс, выровнялся. И в тот же самый миг двигатель заглох. Сплошной круг молотящего воздух пропеллера распался на две стремительно вращающиеся лопасти. Эффект авторотации не позволил им остановиться, но спустя несколько секунд они замедлились настолько, что стали крутиться не быстрее настольного вентилятора.